ты была где-то резка во вчерашних высказываниях

Я вчера купила себе длинный красивый летний сарафан цвета морской волны и купальник...

- Ты закрыла глаза?
- Да.
- Тогда слушай.
- А что я должна услышать?
- Откуда мне знать? Просто слушай.
- Лес шумит.
- Еще что слышишь?
- Какие-то шорохи над головой. Это ты шуршишь? Что ты там делаешь?
- Ничего. Просто стою. Если не веришь, можешь взять меня за руку.
Я обеими руками обхватила его ладонь.
- Это ведь были птицы, да? Над головой.
- Да. Только не открывай глаза.
- Хорошо. Не буду.

- А ты сам их видел?
- Видел.
- О... - я изумленно взглянула на него, - вот бы хоть одним глазком взглянуть.
- Ну я уверен что ты и сама видела их не раз.
- Шутишь? Я бы запомнила.
Он задумчиво улибнулся.
- А какими ты их себе представляешь? Утопающими в золоте, свите и собственном величии?
- ...
- Нет, они совсем не такие, - он замолчал и невидящими глазами глядя на какую-то далекую точку у горизонта, - "Древнее золото редко блестит..."
- All that is gold does not glitter,
Not all those who wander are lost;
The old that is strong does not wither,
Deep roots are not reached by the frost.
From the ashes a fire shall be woken,
A light from the shadows shall spring;
Renewed shall be blade that was broken,
The crownless again shall be king...

- Уходишь? - я отвернулась к окну, пряча слезы, - Как быстро течет время.
- Да. Наше время кончилось.
- Неужели ничего нельзя сделать? - мой голос срывался на крик, а подбородок предательски дрожал.
- Ничего. Не плач, малыш. Не надо. Я вернусь, как только снова буду нужен тебе. Но сейчас мне пора уходить.
- Я тебя никогда не забуду...
За моим окном серебрился сентябрь. Тихий, грустный.
- Может быть проводишь меня немного? - я взглянула на него и увидела его улыбку. Ту самую, чуть лукавую, теплую и такую невыносимо родную. Я улыбнулась ему сквозь слезу. Он подожел ко мне, обнял за плечи и смахнул слезы с моих ресниц. Я уткнулась ему в шею и снова окунулась в этот странный запах моря.
- Иди одевайся скорее, а то не успеешь, - тихий голос.
Я оторвалась от него и побежала одеваться.
Мы шли по улице рука об руку. Молча. На входе в старый парк он остановился.
- Дальше я пойду один. Тут наши пути разойдутся, - он осторожно коснулся губами моего лба, - Прощай.
- Прощай, - эхом отозвалась я.
Медленными шагами он направился в глубину парка, пока сумерки и туман не стерли его силуэт... и его самого. Я расплакалась, прислонившись спиной к витой ограде. Слезы катились по щекам. И мне становилось легче. Скоро, совсем скоро, может быть с последней слезой он исчезнет и из моей памяти, чтобы придти снова, в ту секунду, когда мне покажется, что мир рушится. И все снова будет хорошо.

Ночь принесла с собой осень. Невероятные громады фиолетовых облаков подсвечивались розовыми зарницами ползли по небу, погоняемые порывами сентябрьского ветра, еще теплого, но уже не струящегося сквозь пальцы, а упругого и сильного.
Я вышла из дому и направилась к лесу. Край убывающей луны мелькал, путаясь в обрывках кочующих осенних облаков, деревья тянули ко мне свои ветви, в сумраке похожие на крючковатые пальцы. Я проходила мимо деревьев и касалась их ладонью. Теплая шершавая кора, глубокие бороздки. Здравствуй, лес. Лес узнал меня, и листья его приветственно взмахнули, слегка искрясь изумрудным светом, чтобы осветить мне дорогу.
Идти нужно было совсем недолго. Всего минут пять. Я подошла к небольшой поляне, по краю заросшей папоротником и молодыми кленами. Сев у самого края я тихонько запела:
"Он бредет по лесам осенним, он король в золотом и алом..."
Лесавки пришли почти сразу. Они были едва различимы в мерцающих зарослях молодых тонких деревьев. Полупрозрачными туманными тенями они перебегали от ствола к стволу и голоса их были похожи на шуршание опавших листьев. Они шептались, улыбались мне раскачивались в такт мелодии. Вскоре они вышли на поляну и в слабом лунном свете я различила из полупрозрачные тела. Их было всего три. Круглолицые, с огромными глазами цвета лунного камня: прозрачные, чуть мутные, голубоватые, мерцающие.
Я закончила петь.
- Спой нам еще, - прошелестели их голоса.
- Что вам спеть?
- Спой про север. Да, да, спой про север, про горы... спой нам... - они опустились рядом со мной на листву и смотрели на меня своими странными глазами.
И я пела им про северные моря, хотя и сама не видела их.
Окончив петь, я с улыбкой глянула на них.
- Спасибо, - донеслось до меня со всех сторон.
- Расскажите и вы мне что-нибудь, лесные девы.
- Расскажем, расскажем, - в один голос зашуршали они, - мы видели его трижды. Трижды он приходил сюда. Да, да. Приходил не один, но остальных мы не знаем. Они нас не знают. Они нашего леса не видали. Они прошли мимо. Они живут так далеко... А он приходил к тебе, сам того не зная. Он был тут, да...
Лесавки шуршали наперебой, а я задумалась. Приходил, значит. Пусть лишь сном, пусть сам того не ведал, но приходил. Я улыбнулась своим мыслям.
- Милые мои, а больше вы никого не видали? - спросила я.
Лесавки замолчали и задумались. Потом одна из них подняла глаза на меня и проговорила.
- Тенью ходит по лесам человек. А может и не человек, мы не видим. Мрачен лик его, и на плечах его лежит тоска. Лес не говорил, мы не спрашивали. Леший молчит, лесовик молчит, лишь руками разводит. А он все ходит, коня без узды за собою водит. Ни птиц не трогает, не зверей. Будто ищет кого… Знаком он тебе?
- Нет, милая… Не знаком. Зла не творит, и на том спасибо. А кто он мы обязательно узнаем. Сама у Лесовика узнать попробую.
Лесавки закивали и поднялись с листьев.
- Прощай… - зашуршали голоса.
- Бегите, бегите, лесные дочери. Ясной вам ночи, - смеясь, прокричала я в темноту.
«…И тебе…» растаяло в воздухе.

- Что ты творишь?! Ты в своем уме?
- О чем ты? – я невозмутимо пила свой кофе.
Мой собеседник сел напротив меня и сложил руки на столе.
- Ты прекрасно знаешь, о чем я.
- Понятия не имею.
Он нервно вздохнул и стянул с себя шарф. Официантка подошла к нему и спросила, что он будет. Он заказал эсперссо. Двойной. Пока девушка ходила за кофе он пристально смотрел на меня.
- Какого черта ты делаешь? Оставь его в покое.
- Ах, ты о нем… - я сделала вид, что осознаю важность момента, - знаешь, а иди ты к черту. Я тебя еще только не спрашивала.
- Ну я тебя предупредил. Это все плохо кончится.
- А кто мне запретит? Может быть ты? Или те, кто за тобой? – я подняла на него глаза оторвавшись от утренней газеты.
- Ты с огнем играешь!
- Тебе-то что с того? Не лезь не в свое дело! Я его еще и пальцем не тронула, так что оставь меня в покое со своими нравоучениями. У него своя голова на плечах.
- Если бы он был обычным человеком я бы тебе и слова не сказал, но сейчас ты ввязалась в опасную игру. Я тебя предупредил.
Я хмыкнула и снова погрузилась в чтение. Мой собеседник бессильно вздохнул.

Ангел заглянул мне в глаза. А бес на моем плече сказал, что ангела надо прибрать к своим рукам. Я шикнула на беса и сказала ему заткнуться. Бес обиженно отвернулся и сказал что-то вроде "Так и останешься ни с чем..."
Ангел смотрел на меня не отрываясь своими серебристыми глазами. Мне вообще показалось что он весь серебристый. Бес недовольно фыркнул и послал все к своей бабушке.
Я прошла мимо серебряного ангела и обернулась, чтобы рассмотреть получше его крылья. У ангела была чуть сутулая спина. Странно, ведь едва различимые серые крылья за его спиной казались совсем невесомыми.
- А ты думаешь ему легко дается жизнь на земле? - поинтересовался демон.
- А мне вообще-то все равно как она ему дается, - ответила я, - это не мое дело.
- Вот-вот. Правильно. Не твое дело, - одобрил он.
Тут я заметила, что ангел обернулся и снова смотрит на меня своим прозрачным взглядом. Хотя "прозрачный" - не совсем то слово. Когда он так смотрел, мир будто бы погружался в глицерин. Звуки гасли в прозрачной густой жидкости, и пространство становилось каким-то мягким и плавным. Мята. Пахло мятой. Не той синтетическо-жвачной, режущей по ноздрям, а самой настоящей, нежно-душистой. Я анимэшно-приветливо улыбнулась ангелу в ответ, жмурясь как кавайная девочка.
- О... - протянул мой ручной демон, - Начинается...

"Дыши, дыши, дыши...."
Это слово она повторяла про себя уже несколько минут. Дыхание никак не хотело приходить в норму.
"Да что с тобой, черт возьми?!"
Если бы это случилось в первый раз, то она бы подумала, что у нее вот-вот случится сердечный приступ. Но нет. Такой уже бывало. И не раз. Страшное, мучительное ощущение чего-то непонятного. Ее бил легкий озноб. По коже то и дело пробегали мурашки.
"Хватит, хватит!"
Она услышала звук дыхания. Сиплого, свистящего. Совсем рядом. Едва не вскрикнув от страха она вскочила с места, подхватив куртку, и выбежала на улицу.
Непослушные, дрожащие пальцы достали сигарету из пачки. Она закурила.
"Господи, да что ж такое..."

- Прочь! - завопила девушка отбегая к стене.
- О, господи! - страх, вперемежку с удивлением, охватили ее целиком.
Округлившимися от ужаса глазами она уставилась на приближающиеся к ней фигуры, прозрачные, будто сотканные из тумана или дыма. Их было не меньше десятка. Дети, девушки, мужчины. Они двигались очень медленно. Из очертания то прояснялись, то снова обретали свою прозрачность. Легкое зеленоватое сияние окутывало источник их появления - раскрытую истрепанную тетрадь. Последней строчкой виднелись слова, особо четно написанные:
"Если бы только они существовали."

Она стояла посреди длинного тускло освещенного коридора нелепо ссутулившись и безвольно опустив руки. Невидящие глаза широко распахнуты.

Шаг назад.

Дыхание со свистом вырвалось у нее из груди, словно она только что вынырнула из воды. Но долгожданный воздух не принес облегчения. Легкие болезненно заныли от сковавшего груди напряжения. На секунду ей показалось, что она сейчас вот так и умрет, в одиночку, от удушья и боли.

Еще шаг назад.

Глаза защипало. Она почувствовала как первая слеза прокатилась по щеке. Мысли разлетелись на тысячи осколков, каждый из которых вопил, кромсал, рвал: "Только не так!"

Третий шаг.

Ноги ослабли. Нашарив рукой стену она прислонилась к ней спиной и попыталась выпрямиться. Ее затрясло от почти физической боли. Подбородок дрогнул и с губ сорвался свистящий стон. Гулкие удары сердца прокатились по всему телу с такой силой, что она чуть не потеряла сознание.

Четвертый шаг.

Ноги уже не слушались. Она медленно оседала на пол, с ужасом глядя в потолок. Мир рушился и она ощущала тяжесть его обломков каждой клеткой. Боль парализовала и вытягивала нерв за нервом.
Перед глазами плыли черные точки. Превращаясь в круги и снова сжимаясь они складывались в слова "быть", "далеко", "сильной", "заново"...

Шаг пятый.

Все закончилось так же быстро, как и началось.
Сознание прояснилось до кристальной прозрачности. Не было причин не умирать. Не было причин, чтобы не жить.
Не было причин ни для чего. Все вдруг стало странно инертным.
Легкие наполнились воздухом. Безвкусным, не причиняющим ни боли, ни облегчения.

Теперь так. Будет.

Я оглянулась и прислушалась. Вроде тихо.
- Я тебя спасу, - шепотом сказала я ему, - Надо выбираться отсюда, пойдем.
Я взяла его за руку и уже потащила за собой, но он остановил меня. Я с удивлением обернулась и посмотрела в его глаза. Он погладил меня по руке и улыбнулся.
- Ты не понимаешь. Меня не надо спасать.

В отпуске все будет сложно, я это знаю... но я не буду объяснять причин.

А вообще, Оль, ты человек с тонкой душой. Ты своей веселостью и оптимизмом прикрываешь собственную очень уязвимую сущность. Я не говорю, что на самом деле ты не такая. Девочка-праздник. Просто ты чаще бываешь веселая, чем тебе на самом деле весело

Серебряный. Именно. Тонкой пеленой туманов... сентябрь.
Может осень и расшита золотом, но сентябрь - серебряный. Не тем вычурным льдом января - тонким ажурным плетением по краю листьев. Почти невесомое. Оно проникает внутрь вместе с дыханием.
Там, в ночи. Там, за окнами. За городом.
Порывами ветра выхваченная из тела душа. Странными далекими звездами мерцают глаза. Кожа цвета лунного камня.
Из года в год я удивляюсь этому ощущению. Такому сладкому, щемящему. Ни на что не похожему, ни с чем не сравнимому. Неописуемому.
Это предчувствие тумана.

#77

Шаг за шагом, как по ступенькам шаткой лестницы я спускаюсь по этажам моей памяти... Сначала зазвучит мелодия. Тихая, еле различимая. Нежный, совершенно незнакомый мне женский голос будет петь мне про письма... Да, может быть про те самые письма... Потом придут запахи того времени. И я уже почти на месте. Пахнет сандалом и пачули... Ароматный дым повсюду на этом этаже... От него воздух мутноват и голова от него тяжелее с каждой секундой. На полу лежат вырванные тетрадные листы, исписаные аккуратным, почти калиграфическим почерком. "Радость моя...", "Душа моя...". Обрывки фраз всплывают в голове все быстрее и легче. Пыльный этаж, темный, почти без окон. Воздух здесь как смола, обволакивает настолько, что кажется двигаться становится все труднее.
Я присаживаюсь около стопки открыток. Они последними пришли в эту комнату и никогда уже ее не покинут. На открытках ландыши, прелестные куколки в ярких нарядных платьях, эльфийские девочки. И все тот же аккуратный убористый почерк на разворотах. И открытки тоже пахнут благовониями.
Кое-где я замечаю пепел от сгоревших ароматных палочек. Их так много. Я еще тогда спрашивала: Зачем так много?
Эта комната боится звуков. Их тут почти никогда и не было. Я прихожу сюда как в склеп. Запах сигаретного дыма смешивается с ароматом розы. Я даже помню название сигарет... С ума сойти...
Что тут есть еще? Ах да, у самой двери острые кусочки из полупрозрачного голубого пластика, а чуть поотдать круг из жесткой черной пленки. Диаметром где-то 3.14 дюйма... Это я их тут оставила. Почти четыре года назад.
Музыка все громче. Играет виолончель. Мелодия называется "True". Я ее очень хорошо помню. Только пианино и виолончель. Как-будто капли дождя и скользящие тучи. Именно такая музыка. Но пять лет назад дожди были только ночью. И я точно знала, что кто-то в этот момент стоит на балконе, курит и прижимает холодную ладонь к стеклу, чтобы почувствовать удары капель с той стороны...
Мне пора. Мне тут долго быть нельзя. Меня тут нет...